Дилюк даже не предполагал, что за ними в такую непогоду кто-то пойдет. Он считал рыцарей слишком ленивыми, чтобы киснуть в дорожной грязи, а Джинн слишком благоразумной, чтобы послышать погоню, раз она отпустила своего бывшего офицера на все четыре стороны. Все вышло так быстро, спонтанно и… глупо, что даже сам Дилюк не мог поверить в то, что это действительно произошло. Дилюк даже считал, что стоит перестать непогоду, но Кейя спешил уйти. Его Дилюк тоже понимал, потому что, чем больше тянешь время, тем тяжелее потом уходить, пытаясь подобрать глупые и порою ненужные слова прощания. Дилюку не хотелось говорить «прощай» – он как будто чувствовал, что с Кейей они еще пересекутся. И Рагнвиндр очень наделся, что пересекутся они не врагами. Долгие годы его преследовали кошмары о смерти отца и той чудовищной ссоре с Кейей на пороге винокурни. Не хотелось бы теперь, как в тех кошмарах, и правда видеть на своих руках и кровь названного брата.

Простились они молча. Кейя сам разграничил их дороги, когда пришло время им идти в разные стороны. Он не хотел показывать брату, куда собирался идти, а Дилюк не хотел знать, куда Кейя направлялся. Когда они попрощались, Дилюк отошел недалеко от этого злосчастного перекрёстка, прислушиваясь к тихим каплям затихающего дождя. Винокурня даже в серой мгле была уже отчетливо видна. На открытом пространстве с парочкой небольших рощ его сложно было обойти, чтобы следовать за Кейей. Годы погони, вечного ожидания удара в спину выработали у Дилюка инстинкт – кто-то за ним действительно следил. И раз преследователь не спешил его обойти, чтобы погнаться за Кейей, значит бывший офицер Ордо Фавониус пока что этого преследователя мало не интересовал.

Дилюк не брал с собой оружия, не считая Глаза Бога, что с того самого момента, когда Кейя так бестактно вернул его обратно, всегда был при нем, заменив Глаз Порчи. В любом случае Рагнвиндр был уверен, что даже с опытным Рыцарем Ордена он расправится без труда, если тому вздумается махать мечом на его территории. Дилюк скинул капюшон плаща, который мешал лучшему обзору и пошел вперед к винокурне, делая вид, что он ничего не заметил. Чувство опасности свербело где-то в затылке, когда тени зашевелились рядом. И, если бы он не услышал знакомый голос, то его собственный выпад в сторону противника был бы молниеносным – с преследователем Дилюк собирался расправиться даже голыми руками.

- Действительно, не самая лучшая погода для прогулки, сестра Розария.

Преследователя Дилюк узнал. Он не был набожным человеком, но регулярно, как один из богачей города, делал пожертвования и даже мелькал рядом с собором, когда там устраивали какие-то праздники. Да и это «сестру» Дилюк знал слишком хорошо -  она, как и тот пьянчуга-бард вечно ошивались рядом Кейей, опустошая запасы вина в таверне. Не слишком уж благородное занятие для служительницы церкви. Но Дилюк каждый раз себе напоминал о том, что он не набожный человек, чтобы кого-то осуждать за то, что он даже при чине и одеянии священнослужителя морально разлагался, потребляя литры его самого лучшего вина. Дилюку хватало и пьянств брата, чтобы думать еще о его собутыльниках.  Единственное, что Дилюк точно знал о Розарии, что она не такая простушка, как прочие сестры.

- И что вас привело так поздно на мою винокурню? – холодно поинтересовался Дилюк.

Розария так ловко управлялась с холодным оружием, как сестра Барбара притягивала к себе толпы фанатов, но в сером сумраке, когда небо все еще было затянуто облаками, сложно было разглядеть, с чаем конкретно к нему пожаловала Розария.

– К сожалению, в такое время я не веду дела и не продую вин. Как вы заметили, я наслаждаюсь прогулкой под дождем. Прекрасное время, чтобы подумать и избавиться от накопившихся проблем.

[indent]У сладенького пирожка гениальный план (других у него не бывает). Вот только Харли понятия не имеет, в чем он заключается.
[indent]Когда дверь за комиссаром Гордоном с характерным звуком закрывается из-за спины Харли выходит Харлин.

Кого ты пытаешься наебать, док?
[indent]Довольно легко понять, что перед тобой галлюцинация, при таких вводных, но Харлс все равно испытывает нелепый приступ страха и в то же время гордость от того насколько детализировано мозг подошел к визуальному ряду. На докторе черная юбка-карандаш, белые рубашка и больничный халат. Очки и ярко-красная помада. Движения, мимика – все, что напоминает ей о временах начала практики. О том, как скучна была жизнь до того как пирожок ворвался в неё.
[indent]Черт, на ней даже есть бейдж! Но вот здесь, кстати, матрица и дает сбой: кроме имени, что она носила при рождении, слов на нём не разобрать, бессмысленный набор букв. Доктор Квинзел садится на стул, с другой стороны стола, нарочито медленно. Закидывает ногу на ногу, переводит взгляд  на Харли, улыбается. Квинн зеркалит субличность.

[indent]«Чего ты хочешь, Харли?» – спрашивает доктор Квинзел.
[indent]«Сбежать» – плотно сжав губы, думает Харлс. Затем поворачивает голову к зеркалу Гезелла. Её же не могли оставить без надзора, верно? Арлекина скашивает глаза и высовывает язык.
[indent]«Как именно ты хочешь это сделать?»
[indent]«С помощью Бэтмена» – хмурит брови и пытается дотянуться языком до носа.
[indent]«Почему ты думаешь, что он станет тебе помогать?»
[indent]«Из-за Джокера» – пучит глаза и широко улыбается.
[indent]«Продолжай»
[indent]«Он думает, что я знаю, в чем состоит план Джокера» – начинает громко смеяться.
[indent]«Но?..»
[indent] Харли замирает, а потом переводит взгляд на Харлин.
[indent]«Но я ничего не помню»

[indent]На несколько секунд воцаряется тишина, а затем доктор откладывает в сторону блокнот с ручкой и тянет руки через весь стол, опускает на руки Харли в наручниках. Сжимает, а потом начинает гладить. Квинн шумно вздыхает.
[indent]Она не хочет в Аркхэм. Вот совсем-совсем не хочет и потому её охватывает состояние близкое к панике. Никто ведь не придет на помощь, если она попадет туда. Ведь она обуза, глупая девчонка, которая может только хвостики носить, да пузыри из жвачки надувать. Кому она такая нужна?
[indent]Харлс шмыгает носом. Доктор понижает голос до шепота и начинает нашептывать ей особенности диагноза и методики, с помощью которых можно решить проблему с памятью. Все они, разумеется, бесполезны, когда ты уже сидишь у полицаев, а через пару минут тебя сошлют в Аркхэм. Она должна вспомнить. Заумность и бесполезность Харлин только больше выводят из себя.

[indent]– Не смей лечить меня, – шипит Харлс, выдергивает свои руки из хватки доктора.
[indent]«Я лишь пытаюсь…»
[indent]– Убирайся! – повышает голос, дергает руки на себя. Холод врезается в запястья.
[indent]«Харли…»
[indent]– Убирайся! ПОШЛА ПРОЧЬ! – уже орет она, отодвигается на стуле назад, пытается выдернуть руки из оков. Все это, разумеется, бесполезно. Цепь, за которую наручники соединены со столом, из-за движений гремит.

[indent]Арлекина часто дышит, не оставляет попыток выдернуть руки, пялится на доктора. А та вдруг начинает широко улыбаться, тянется руками к горлу. Начинает смеяться. Смех кажется инородным, неправильным. Знакомым. Квинзел оттягивает кожу на горле, тянет вверх. Харли замирает, заинтригованная.
[indent]Ей совсем не страшно, и не такое видела. Не прекращая смеяться, Харлин снимает лицо и, да, под ним оказывается лицо Джокера. Теперь все кажется куда более логичным, если отбросить то, что к голове Джокера до сих прицеплено тело доктора Квинзел.

[indent]Если бессознательное решило, что это должно помочь успокоиться, у Харли для него плохие новости.

[indent]– НЕНАВИЖУ!
[indent] Подскакивает со стула, готовая зарядить мистеру Джею в лицо обеими ногами сразу.  Закидывает одну из них на стол.  Тут она вспоминает, что все это не взаправду, опускает ногу на пол и плюхается обратно. 
[indent]«Да будет тебе, тыковка», – расслаблено начинает пирожок. Улыбается, ублюдок. Харлс любит и ненавидит эту самодовольную улыбку.
[indent]«Ты бросил меня!» – насупившись, отвечает она. По-детски надувает губы.
[indent]«Это часть плана», – примирительно продолжает Джокер, поднимается на ноги. Опирается руками на стол. Харлс наблюдает за каждым его движением, потому что даже в её голове Джокер – это Джокер. С него станется выкинуть что-нибудь.
[indent]– КАКОГО! БЛЯТЬ! ПЛАНА?!  – без лишних прелюдий, начинает орать. Да неужели так сложно объяснить, что она должна сделать, чтобы все снова было хорошо?!
[indent]«Где мы убиваем Бэтмена, конечно»
[indent] Харлс тупо смотрит на мужчину, переваривая поступившую информацию, сверяется со своими ощущениями.  Вот это что: попытка вывести её на путь или кукуха увлекает её в новый мультик? Джокер между тем забирается на стол. Все также в юбке и рубашке, если вас интересует. Да, с грудью.
[indent]«…Что?»
[indent]«Ты должна привести его ко мне, Харли», – вкрадчиво продолжает он, сокращая между ними расстояние, – «И мы убьем его. Он больше никогда нам не помешает. Только ты и я. Навсегда»
[indent]Джокер вытягивает ноги так, что её руки находятся между его (т.е. Харлин) бедрами. Правда волнует этот факт её не особо, ведь:
[indent]– Н…навсегда?
[indent]«Ты ведь этого хочешь?»  – хрипло произносит он, рука ложится на щеку. Мистер Джей редко бывает вот так просто нежен с ней, каждый раз от этого все внутри нее переворачивается. Харлс вздыхает, расслабляется, позволяет себе принять ласку.
[indent]«Я все равно не понимаю, ты же мне сам говорил, что…»
[indent]«Просто приведи его ко мне, идиотка! К чему столько вопросов?» – в абсолютно другой тональности звучит его голос. Громче. Визгливей. Знакомее. Словно она уже слышала это раньше.
[indent]«Но я не знаю куда…»
[indent]«Так вспоминай, дура!» – рука Джокера отрывается от щеки, но только для того чтобы залепить пощёчину.  Тут тоже срабатывает недоработка матрицы, подмечает она практически неосознанно. Харлс слышит характерный звук и ведет головой в сторону. Но болит у неё вовсе не щека, а запястья. Снова слышится перезвон наручников. А Джокеру плевать. Спрыгнув со стола, он заходит ей за спину и давит на затылок, заставляя приложиться к столу. А потом ещё. И ещё. И…
[indent]– ХВАТИТ! – визжит Харлс, а сама отводит руки в сторону, продолжает долбиться головой о стол.

«ВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙ»
[indent]А затем гаснет свет.

[indent]Не нужно уметь складывать 2 и 2, чтобы понять, кто не умеет входить в помещение как нормальный человек. Харли громко цокает, выражая этим свое отношение к моноспектаклю, устроенному Бэтси. Затем ведет головой туда-сюда, прикидывая насколько критичными стали для неё дцать ударов головой.
[indent]В определенной степени резкое выключение света помогло ей выползти из эпизода. Во всяком случае, она больше не видит ни Джокера, ни Харлин, ни кого-либо ещё не от мира сего (Бэтмен же настоящий, да?). А ещё она определенно чувствует себя очень уставшей, как это обычно и бывает. Переводит взгляд на зеркало, разглядывает последствия. Прямо посреди лба виднеется красное пятно: грим с него стерся, а последствия приступа мазохизма остались. Вот же сука.
[indent]– И тебе приветик, Бэтси-Бэт. Что как сам, как дети? – буднично интересуется Квинн, обводя взглядом все тело на предмет увечий. Рукава комбинезона скрывают следы на запястьях, но судя по тому, как там все горит – дело дрянь...   
[indent]Ах да, светские беседы же не входят в список умений Бэтмена. Сразу переходит к делу. Фи, как скучно.
[indent]– В самолете, полагаю? – отвечает вопросом на вопрос Харлс, невинно хлопает глазками. Честно говоря, даже если бы знала, где таскает благоверного, пока его дама в беде, она бы не сказала. Просто из принципа.
[indent]– Если ты ждешь, что я вот так просто сдам пирожочка, то ты ещё больший псих, чем я, ха!
[indent]Уж что-что, а мариновать мужчин она, как и любая девушка, умеет первоклассно. Облизывает губы и склоняет голову к левому плечу.
[indent]– Знаешь, мне тут Кошка на хвосте принесла, что у тебя новая тачка. Покажешь?
[indent]И многозначительно так ведет наручниками. Ать-ать.

[indent]У сладенького пирожка гениальный план (других у него не бывает). Вот только Харли понятия не имеет, в чем он заключается.
[indent]Когда дверь за комиссаром Гордоном с характерным звуком закрывается из-за спины Харли выходит Харлин.

Кого ты пытаешься наебать, док?
[indent]Довольно легко понять, что перед тобой галлюцинация, при таких вводных, но Харлс все равно испытывает нелепый приступ страха и в то же время гордость от того насколько детализировано мозг подошел к визуальному ряду. На докторе черная юбка-карандаш, белые рубашка и больничный халат. Очки и ярко-красная помада. Движения, мимика – все, что напоминает ей о временах начала практики. О том, как скучна была жизнь до того как пирожок ворвался в неё.
[indent]Черт, на ней даже есть бейдж! Но вот здесь, кстати, матрица и дает сбой: кроме имени, что она носила при рождении, слов на нём не разобрать, бессмысленный набор букв. Доктор Квинзел садится на стул, с другой стороны стола, нарочито медленно. Закидывает ногу на ногу, переводит взгляд  на Харли, улыбается. Квинн зеркалит субличность.

[indent]«Чего ты хочешь, Харли?» – спрашивает доктор Квинзел.
[indent]«Сбежать» – плотно сжав губы, думает Харлс. Затем поворачивает голову к зеркалу Гезелла. Её же не могли оставить без надзора, верно? Арлекина скашивает глаза и высовывает язык.
[indent]«Как именно ты хочешь это сделать?»
[indent]«С помощью Бэтмена» – хмурит брови и пытается дотянуться языком до носа.
[indent]«Почему ты думаешь, что он станет тебе помогать?»
[indent]«Из-за Джокера» – пучит глаза и широко улыбается.
[indent]«Продолжай»
[indent]«Он думает, что я знаю, в чем состоит план Джокера» – начинает громко смеяться.
[indent]«Но?..»
[indent] Харли замирает, а потом переводит взгляд на Харлин.
[indent]«Но я ничего не помню»

[indent]На несколько секунд воцаряется тишина, а затем доктор откладывает в сторону блокнот с ручкой и тянет руки через весь стол, опускает на руки Харли в наручниках. Сжимает, а потом начинает гладить. Квинн шумно вздыхает.
[indent]Она не хочет в Аркхэм. Вот совсем-совсем не хочет и потому её охватывает состояние близкое к панике. Никто ведь не придет на помощь, если она попадет туда. Ведь она обуза, глупая девчонка, которая может только хвостики носить, да пузыри из жвачки надувать. Кому она такая нужна?
[indent]Харлс шмыгает носом. Доктор понижает голос до шепота и начинает нашептывать ей особенности диагноза и методики, с помощью которых можно решить проблему с памятью. Все они, разумеется, бесполезны, когда ты уже сидишь у полицаев, а через пару минут тебя сошлют в Аркхэм. Она должна вспомнить. Заумность и бесполезность Харлин только больше выводят из себя.

[indent]– Не смей лечить меня, – шипит Харлс, выдергивает свои руки из хватки доктора.
[indent]«Я лишь пытаюсь…»
[indent]– Убирайся! – повышает голос, дергает руки на себя. Холод врезается в запястья.
[indent]«Харли…»
[indent]– Убирайся! ПОШЛА ПРОЧЬ! – уже орет она, отодвигается на стуле назад, пытается выдернуть руки из оков. Все это, разумеется, бесполезно. Цепь, за которую наручники соединены со столом, из-за движений гремит.

[indent]Арлекина часто дышит, не оставляет попыток выдернуть руки, пялится на доктора. А та вдруг начинает широко улыбаться, тянется руками к горлу. Начинает смеяться. Смех кажется инородным, неправильным. Знакомым. Квинзел оттягивает кожу на горле, тянет вверх. Харли замирает, заинтригованная.
[indent]Ей совсем не страшно, и не такое видела. Не прекращая смеяться, Харлин снимает лицо и, да, под ним оказывается лицо Джокера. Теперь все кажется куда более логичным, если отбросить то, что к голове Джокера до сих прицеплено тело доктора Квинзел.

[indent]Если бессознательное решило, что это должно помочь успокоиться, у Харли для него плохие новости.

[indent]– НЕНАВИЖУ!
[indent] Подскакивает со стула, готовая зарядить мистеру Джею в лицо обеими ногами сразу.  Закидывает одну из них на стол.  Тут она вспоминает, что все это не взаправду, опускает ногу на пол и плюхается обратно. 
[indent]«Да будет тебе, тыковка», – расслаблено начинает пирожок. Улыбается, ублюдок. Харлс любит и ненавидит эту самодовольную улыбку.
[indent]«Ты бросил меня!» – насупившись, отвечает она. По-детски надувает губы.
[indent]«Это часть плана», – примирительно продолжает Джокер, поднимается на ноги. Опирается руками на стол. Харлс наблюдает за каждым его движением, потому что даже в её голове Джокер – это Джокер. С него станется выкинуть что-нибудь.
[indent]– КАКОГО! БЛЯТЬ! ПЛАНА?!  – без лишних прелюдий, начинает орать. Да неужели так сложно объяснить, что она должна сделать, чтобы все снова было хорошо?!
[indent]«Где мы убиваем Бэтмена, конечно»
[indent] Харлс тупо смотрит на мужчину, переваривая поступившую информацию, сверяется со своими ощущениями.  Вот это что: попытка вывести её на путь или кукуха увлекает её в новый мультик? Джокер между тем забирается на стол. Все также в юбке и рубашке, если вас интересует. Да, с грудью.
[indent]«…Что?»
[indent]«Ты должна привести его ко мне, Харли», – вкрадчиво продолжает он, сокращая между ними расстояние, – «И мы убьем его. Он больше никогда нам не помешает. Только ты и я. Навсегда»
[indent]Джокер вытягивает ноги так, что её руки находятся между его (т.е. Харлин) бедрами. Правда волнует этот факт её не особо, ведь:
[indent]– Н…навсегда?
[indent]«Ты ведь этого хочешь?»  – хрипло произносит он, рука ложится на щеку. Мистер Джей редко бывает вот так просто нежен с ней, каждый раз от этого все внутри нее переворачивается. Харлс вздыхает, расслабляется, позволяет себе принять ласку.
[indent]«Я все равно не понимаю, ты же мне сам говорил, что…»
[indent]«Просто приведи его ко мне, идиотка! К чему столько вопросов?» – в абсолютно другой тональности звучит его голос. Громче. Визгливей. Знакомее. Словно она уже слышала это раньше.
[indent]«Но я не знаю куда…»
[indent]«Так вспоминай, дура!» – рука Джокера отрывается от щеки, но только для того чтобы залепить пощёчину.  Тут тоже срабатывает недоработка матрицы, подмечает она практически неосознанно. Харлс слышит характерный звук и ведет головой в сторону. Но болит у неё вовсе не щека, а запястья. Снова слышится перезвон наручников. А Джокеру плевать. Спрыгнув со стола, он заходит ей за спину и давит на затылок, заставляя приложиться к столу. А потом ещё. И ещё. И…
[indent]– ХВАТИТ! – визжит Харлс, а сама отводит руки в сторону, продолжает долбиться головой о стол.

«ВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙВСПОМИНАЙ»
[indent]А затем гаснет свет.

[indent]Не нужно уметь складывать 2 и 2, чтобы понять, кто не умеет входить в помещение как нормальный человек. Харли громко цокает, выражая этим свое отношение к моноспектаклю, устроенному Бэтси. Затем ведет головой туда-сюда, прикидывая насколько критичными стали для неё дцать ударов головой.
[indent]В определенной степени резкое выключение света помогло ей выползти из эпизода. Во всяком случае, она больше не видит ни Джокера, ни Харлин, ни кого-либо ещё не от мира сего (Бэтмен же настоящий, да?). А ещё она определенно чувствует себя очень уставшей, как это обычно и бывает. Переводит взгляд на зеркало, разглядывает последствия. Прямо посреди лба виднеется красное пятно: грим с него стерся, а последствия приступа мазохизма остались. Вот же сука.
[indent]– И тебе приветик, Бэтси-Бэт. Что как сам, как дети? – буднично интересуется Квинн, обводя взглядом все тело на предмет увечий. Рукава комбинезона скрывают следы на запястьях, но судя по тому, как там все горит – дело дрянь...   
[indent]Ах да, светские беседы же не входят в список умений Бэтмена. Сразу переходит к делу. Фи, как скучно.
[indent]– В самолете, полагаю? – отвечает вопросом на вопрос Харлс, невинно хлопает глазками. Честно говоря, даже если бы знала, где таскает благоверного, пока его дама в беде, она бы не сказала. Просто из принципа.
[indent]– Если ты ждешь, что я вот так просто сдам пирожочка, то ты ещё больший псих, чем я, ха!
[indent]Уж что-что, а мариновать мужчин она, как и любая девушка, умеет первоклассно. Облизывает губы и склоняет голову к левому плечу.
[indent]– Знаешь, мне тут Кошка на хвосте принесла, что у тебя новая тачка. Покажешь?
[indent]И многозначительно так ведет наручниками. Ать-ать.

Запустение Эльдре'Таласа было… умиротворяющим. Агрессия населяющих полуразрушенный храм духов была понятна — даже после смерти они продолжали защищать свой дом, в который Орда ворвалась с огнем и железом.
То, что не сгорело в огне, уступило плесени и разложению, но своды белого, с малахитовыми прожилками мрамора ждали возвращения хозяев, тосковали по жизни — разумной жизни, — став пристанищем для сатиров, сов и барсуков. У Фераласа еще была надежда однажды вновь стать жемчужиной в ожерелье городов эльфийской цивилизации.
У Каражана этой надежды не было. Перевал Мертвого Ветра, край вечного сумрака, угрюмо нависал серыми утесами, угнетая, подавляя волю, вселяя тревогу и острое чувство недоброго взгляда в спину. Тени, населяющие башню, жаждали освободиться так отчаянно, что с жадностью набрасывались на любого, кто рискнет переступить порог; так долго страдали от своего заточения в древних стенах, что начали испытывать ненависть к каждому, кто был волен уйти, и делали все, чтобы этого не допустить.
Они не были повинны в том, что Каражан, словно обломок магнетитовой руды — железную стружку, притягивал их, так что Гневион, влетев в окно, выбитое то ли кем-то из искателей приключений, то ли энергетическим выбросом, высвобожденным в момент смерти хозяина башни, просто миновал этажи, ставшие домом призракам. Видения, насылаемые тенями, мгновения прошлого и проблески будущего были не властны над его разумом: в восприятии мира драконы не ограничивались пятью чувствами и никогда не теряли ощущения реальности, хотя лучше всего это удавалось бронзовым хранителям времени. Древним богам, правда, удалось смутить разум его отца и всей черной стаи, но у них было достаточный для того срок.
Сапоги с загнутыми мысками на мягкой подошве почти бесшумно тревожили толстый слой пыли, оставляли четкие следы, поднимая в воздух невесомые былинки, пляшущие в тусклых столпах света, проникавшего сквозь стрельчатые окна. Гневион взбежал на верхние этажи легко, не сбив дыхания, задержавшись возле хода, ведущего, судя по летописям, к библиотеке, но все-таки не удержался и поднялся под самую крышу — туда, где располагалась прославленная обсерватория.
Зрелище несколько разочаровало его: та же пыль, заброшенность и неупокоенность. Стекла в крыше, через которые когда-то можно было наблюдать ночное небо, были частично выбиты, частично покрыты таким слоем пыли и грязи, что лишь делали мрак, в который был погружен кабинет, еще гуще.
Дракон, разочарованно скривив губы, в задумчивости покрутил в руках тяжелую астролябию, провел когтем по разбитому стеклу хронометра.
— Эти вещи были дороги мне, — раздался за спиной глубокий ироничный голос, — пожалуйста, не трогай их.
Гневион не сдержал довольной ухмылки, наклоняя голову, но не спеша оборачиваться. Он знал, кого — что — увидит.
— Раз таково твое желание… Хранитель.

Дракон раздраженно вздохнул и поднял книгу, открытую на странице со схемой космогонии Азерота на уровень глаз. Перевернул вверх ногами и тут же услышал сбоку сухой смешок.
— Возможно, прежде чем приходить сюда, стоило научиться читать.
— Возможно, тебе стоило бы быть не таким мертвым, чтобы давать советы, — сквозь зубы процедил Гневион, недобро сощурив алые глаза.
— Ты не знаешь, что ищешь.
— Я знаю, что я ищу. Я не знаю, как это найти. Мне нужно… мне нужен знак.
Он устало отбросил на стол книгу с иллюстрацией, которую видел за последний год раз пятьдесят. Чуда не свершилось, озарение в пятьдесят первый его не настигло.
— У меня нет времени на то, чтобы запереться в твоей библиотеке на ближайший десяток лет. Должно быть средство обратить силу Н'Зота против него самого. Способ очистить мир от порчи.
— Оно есть.
— Должно быть другое средство, — рыкнул дракон, подтягивая к себе очередной том из стопки.
— Тебе придется воспользоваться Кузней Созидания, если ты хочешь покончить Древними.
— Я не хочу уничтожать этот мир. Он мне, видишь ли, по душе, — с сарказмом в голосе отозвался Гневион. — Эти маленькие радости жизни: пирожные со взбитым кремом, утка в остром кисло-сладком соусе и эти… у пандаренов… пель-ме-ни.
— Октябрьский эль… — с мечтательным вздохом охотно поддержал Медив, точнее, его призрачное отражение, с комфортном раскинувшееся в соседнем кресле.
— Хм… возможно, — буркнул нахмурившийся Гневион, вновь сосредотачиваясь на книге и переворачивая страницу, отчего в воздух взметнулось облачко пыли. — Возможно... перенастроить? Это уже делали однажды. Или улучшить.
— А если у тебя не получится?
— Должен быть способ, — упрямо возразил дракон, закусывая губу.
— Ну а если все-таки нет? — продолжал наседать на него призрак, которого, похоже, происходящее только забавляло, но вдруг подался вперед, другим, вкралчивым, пробирающим до мурашек по спине голосом озвучив вопрос, который Гневион сам себе задавать боялся. — Если нет? Готов ли ты пойти на эту жертву ради спасения души этого мира, Аспект?
Дракон медлил, прикрыв полыхающие в темноте глаза и бездумно оглаживая костяной оклад древнего тома. Он может не отвечать. Он может даже не спрашивать — время еще есть. Немного, но есть, а видения слишком отрывочны и бесформенны, чтобы делать какие-то выводы…
— Аспектов больше не существует, — Гневион предпочел проигнорировать неудобную часть вопроса, — они лишились своих сил.
— Но не ты. Ты был создан — как первые из них, пусть несколько иначе.
— Ты слишком много знаешь для бесплотного духа, — скосил на собеседника полный подозрения взгляд Гневион, которому очень не нравилось то, в каком тоне говорила с ним проекция Медива, а еще больше — что говорила.
— У моего существования есть свои плюсы. В тебе сила Титанов. Дарованная и взятая. Я чувствую ее.
— Еще бы. Еще бы ты не чувствовал! Напомни, как долго один из них сидел в тебе? — дракон стремительно встал, отбросив тяжелый стул, глаза полыхнули злобой, на скулах начала проступать чешуя. — Тоскуешь по тем временам, желаешь получить себе хотя бы частицу былой мощи?! Для этого он тебя здесь оставил? Отвечай мне!
Призрак откинулся в кресле, наблюдая за Гневионом со странным удовлетворением, но все-таки примирительно поднял руки.
— То был не я.
— Конечно. А мой отец — доблестный хранитель, не разрушал и не испепелял городов. То был кто-то другой.
Медив хотел было что-то возразить, но с нижних этажей донесся вибрирующий, торжествующий вой — призраки башни настигли добычу.
— Твои друзья? — заинтересованно поднял брови Медив, как будто уже забыл про вспышку Гневиона.
— У меня нет друзей, — легко признался дракон, пытаясь уловить чуткими, чуть заостренными ушами звуки разыгравшейся внизу трагедии.
— Тогда позволим теням взять свое.
— Что с ними будет? — чуть обеспокоенно обернулся Гневион к Отражению.
— Их разум будут терзать, пока он не окажется достаточно слаб, чтобы его было легко захватить. Кому-то повезет.
Гневион, вспомнив о полученной не так давно записке, начертанной знакомым почерком и наполненной еще куда более знакомым сарказмом, запрокинул голову, страдальчески закатив глаза и протяжно выдохнув со стоном досады, при этом из носа вырвалось облачко черного дыма и несколько искорок.
— Ну за что мне это?!
Развернувшись на пятках, дракон выбежал из библиотеки и, перепрыгивая через ступеньки, устремился вниз по лестнице. Уловил знакомый запах на этаже, где располагался некогда величественный пиршественный зал, теперь затянутый паутиной с изъеденной древоточцем мебелью.
Перехватил тонкую руку за запястье, едва увернувшись от магической стрелы, встряхнул хорошенько, даже не удивившись.
— Очнись! Все это ложь! — он не был уверен но надеялся, что его аура поможет сохранить Кендре относительную ясность рассудка. — Ты одна? Нет? Где второй?
Он ринулся обратно, таща за собой чародейку, не рискуя разорвать физический контакт. Замер в коридоре, вбирая воздух раздувающимися, трепещущими ноздрями. Зарычал, что-то учуяв.
— Я его убью!
Выбрав направление, уверенно размашистым шагом, едва ли не бегом, двинулся вдоль галереи. Принц, точнее уже король, обнаружился в большом пустом зале, в котором можно было легко устраивать балы, но скорее всего вызывали всякую нечисть. Над головой Андуина волнами плескался Свет, вынуждая теней жаться по углам, но темное кольцо вокруг человека сжималось на глазах.
— Андуин! — какой-то призрак дернул Гневиона за рукав кафтана, и дракон выдохнул небольшой клин белесого, почти прозрачного огня. — Что б тебя, Андуин!
Свет обжигал, руку неприятно припекало, но он все-таки смог ухватить Ринна за плечо и тоже хорошенько встряхнуть.
— За каким бесом вас сюда понесло?

«Ты не знаешь, что делает твоё второе воплощение в данный момент, как это вообще возможно»: ни то Синьора в самом деле была искренне поражена этому факту, ни то, напротив. Интонация Розалин не выдавала никаких эмоций, впрочем, как и обычно. В ответ Зандик лишь многозначительно улыбнулся. О причинах этого оскала, Ведьме оставалась лишь догадываться. Кто ж знаешь, что твориться в голосе у этого ученного с ярко-выраженными странностями? И скорее всего, лучше никогда этого не узнать.

---

—  Скучно. —  Пробурчал недовольно Доттори. не зная, чем себя занять на ближайшее время. Материала, с которым можно было работать – либо не было вовсе, либо находился в состоянии «инкубации» и с ними пока ничего не стоило делать – только наблюдать. — Почему же так скучно? —  Поездка в Монд звучала много обещающе, но наделе она не оказалась столь грандиозной. Были моменты, которые искренни развлекли Доктора, но таковых было недостаточно, оттого и оставалось неприятное чувство разочарования. Ко всему прочему, от недостатка материалов и «скукоты», пришлось немного «поиграться» со своим неверным помощником. Путь «игры» с ним, немного развлекли Зандика, но из-за этого, ученому пришлось распрощаться со своим ассистентом. Кому же теперь на этот раз угрожать. — Надо у Арликина попросить нового. Не все ведь в одиночку делать. — Усмехнулся доктор, мысленно еще раз попрощавшись со своим помощником, чьё имя забудет уже через неделю.

— К посольству приближается дилижанс из Мондштата. — Кротко сообщила Снежновна, чьё имя, Иль Дотторе, разуметься даже не пытался запомнить, не желая «перезагружать память». Девушка опустила взгляд в пол, про себя надеясь, что никаких дополнительных вопросов у Предвестника не появиться. Наверно Доктор был самым «тяжелым» из всей организации. Даже с Пьеро было куда проще работать, по крайней мере, у него не могло появиться спонтанного желания провести над тобой пару сотен экспериментов. И никто не мог на учёного пожаловаться, Второму все всегда сходило с рук.

Доктор неспешно подошел к окну, которые выхоли на главные ворота, дабы лично убедиться в полученной информации, что заставило Снежновну с облегчением выдохнуть, мысленно благодаря всех архонтов за эту милость. И в самом деле, к главным вратам посольства Снежной приближался тюремный дилижанс, который охраняли несколько рыцарей Ордо Фавония. Возглавляющего офицера данного отряда, Иль Дотторе тут же узнал. Капитан кавалерии обладал яркими отличительными чертами, особенно для королевства Свободы. Его не так уж тяжело было забить, особенно его острые язвительные речи. Рыцарь говорил складно, и был бы интересным собеседником. Не смотря на острые замечания, в речах офицера не было ничего такого, за что можно было бы «уцепиться». Наверно, Кэйа бы оставил хорошее впечатление о себе, если бы не встал между Предвестником и его развлечением.

— С чем пожаловали? — Хмыкнул Второй, рассматривая дилижанс. Едва ли храбрые рыцари подготовили карету для него, не осмелились бы. Не так уж и просто обвинить в чем-то дипломата в чём-либо, особенно в тяжком преступлении. Там нужно не просто прямые доказательства. Что в карете не находилась Бедняжка Коллеи, почему-то Доктор так же был в этом уверен. Но было бы совсем не плохо, если бы это было именно так. Можно было бы тогда продолжить над ней испытания. Были несколько тестов, которые, учёный бы очень хотел бы провести сразу же, а заодно проверить несколько теорий. Поэтому он и отправил одного своего помощника, по следам подопытного зайчика. Но, если это не за ним, и не Коллея, тогда, что прибыл к ним на «огонёк». — Вечер обещает быть интересным.

— Передайте им, что я скоро спущусь. — Зандик улыбнулся, переводя взгляд на свою сотрудницу, что кротко кивнула, и пошла выполнять приказ. Иль Дотторе снова перевел взгляд на дилижанс, вспоминая огненно-волосого юношу в маске совы. Могло ли быть так, что в тюремном дилижансе сейчас томился Совёнок? Если это и в самом деле было так, значит Мондштат всячески пытается либо прикрыть свой собственный зад, либо заполучить подопытную в свои руки. — Вот негодники.

Самое занятное было в разговоре, это наблюдать за ложью и манипуляции со стороны сэра Кэйи, на которую Иль Дотторе отвечал лишь улыбкой. Капитану кавалерии было многое известно, и он это не скромно демонстрировал ни раз. Офицер знал, что Доктор не может на прямую сказать, о том, что переданным из заключенный, вовсе не тот, кто убил дипломатов. Потому, что это знание заденет целую цепочку «домино», которое должно было привести признанию того, что Фатуи занимаются экспериментами над детьми. Но в эту уловку Альбериха, Предвестник не намеревался попадаться, и вовсе не собирался вместе с капитаном кавалерии Ордо Фавония, проехаться к ним. Уж лучше забрать свой «утишающий приз» и остаться на воле.

---

— Птенчик – птенчик – птенчик… —  С нотами безумия, произносил Второй, спускаясь по винтовой лестницу в темницу посольства Снежной. Было интересно еще раз взглянуть, на самоуверенного юношу из винного погреба поместья Рагнвиндров, которому так мило шли оковы. Жаль, только юноша этого не оценит.