Они для Нила ведь как дети. 
В разгар 2005ого, вернувшись из Ирака в полуразрушенный Новый Орлеан, Фоули не знал, как жить дальше. Перед глазами стояла пелена – мутная, плотная, за которой едва различишь, что происходит. Мыслями он оставался на войне, поменялась только обстановка: вместо солдат, привыкших к командам и закалённых форс-мажорами, сестра, смутно понимающая, что делать дальше, и двое её детей, крикливых, неудобных, неуёмных. Триггеры, помехи, раздражающий фактор – Нилу сносило крышу рядом с ними, ведь и без того на любой шорох реагировал бурно. В венах вскипала кровь, подогревая звериное нутро и выплескиваясь в виде агрессии. Покалеченная психика волком выла, не давала расслабиться, держа каждую клеточку в нервном напряжении и боевой готовности, а в съемной однокомнатной квартире в Батон-Руж негде было ни спрятаться от слишком разрушительной злости, ни охладиться, сбавив обороты. Нил всегда был из тех, кто на изломе становится крепче, но сколько ещё потрясений нужно для двадцати трехлетнего парня, чтобы пустить пулю себе в висок? 
Чтоб не пустить – всего два. Детский рисунок и тёплое "я тебя люблю" от маленькой Кейт, ещё вчера захлебывающейся слезами от Ниловского крика. И понемногу устаканилось. Регулярные собрания ветеранов, работа со специалистами – он смог оправиться настолько, чтоб пройти психологические тесты в полицейскую академию, но в моменты особой вспыльчивости весь негатив все равно градом выплескивался на семью. Однажды Жаклин не выдержала: спешно собрала все вещи брата и с истинно материнской смелостью выставила его за дверь отстроенного уютного дома. С таким жаром обещала подпустить к детям, только если убедится в его вменяемости, что Нил поверил – и, переехав на другой край города, возобновил походы к психологу. 
Тогда случились Бэйкеры: чернокожая доброжелательная женщина мигом окружила хмурого вояку непривычной заботой – почти забытой, которой, как бы ни отталкивающе противилось, он был рад. Беззаботный, улыбчивый мальчишка крутился рядом, относясь так доверительно, будто всю жизнь знакомы были. Мир Нила стал немного шире, и время действительно сгладило многие острые углы: он залечил всю свою неуравновешенность, взамен приобретая навязчивое умение контролировать каждую эмоцию и мало-мальски значимое событие в жизни. Спокойный, сдержанный, рассудительный – колоссальная разница с одной маленькой брешью: равнодушие сквозило ко всем, кто был вне его "ближнего круга"; и наоборот, стоило как-то зацепить – и он невольно, капля за каплей начинал проникаться, особенно когда это касалось тех самых "детей", напоминающих племянников. 
Энн была из последних: обычное знакомство в авиаперелете Нью Йорк – Новый Орлеан, зона турбулентности, назойливая паника сидящей рядом девчонки, как оказалось, впервые летевшей одной. Ни к чему не обязывающий единичный случай, потом ещё один – в Брайтоновском университете, когда отвозил Кейт на собеседование для поступления и смог помочь разобраться с навигацией по многочисленным корпусам. После третьего подобного столкновения Нил пошутил, что лучше уж обращаться к нему напрямую, чем искать случайной встречи, и дал свой номер телефона. Больше в порыве снисходительной доброжелательности, чем реальном стремлении поддерживать контакт, но когда Энн таки позвонила, от своих слов не отказался, периодически погружаясь в проблемы и радости почти что подросткового ангста. В какой-то момент Нил и сам начал отвечать взаимностью: интересоваться делами и говорить, когда у него есть свободный час-другой для встречи вне привычных ситуаций. Сегодня – явно не такой случай, ведь после начала открытой войны между дьяволами и кардиналами время стало слишком ценным ресурсом, чтоб разбрасываться ним налево и направо. Большинство обязанностей в агентстве он доверял своему помощнику Джесси, лишь теперь разбирая подробности дела, в нити которого вникал лишь отрывочно. Не самый лучший подход для человека, привыкшего держать всё под контролем. Теперь же этот контроль мастерски ускользал из рук, и Энн, появившаяся в офисе детективного агенства, была тому очередным подтверждением. Но стоит Нилу только перевести взгляд на девушку, как он понимает: отказать ей было бы довольно стрессовым решением. 
– Ты быстро добралась, – он хмурит брови и плавно выдыхает, подсчитав, сколько времени прошло от её звонка до приезда сюда. Учитывая не самый довольный внешний вид и дрожащий голос, выводы напрашиваются сами, но Нил не произносит их вслух. Вместо этого передвигает своё кресло на другую сторону от стола, чтоб чуть позже не ограждаться расстоянием, и мягко проговаривает:
– Тихо. Иди сюда, – однако, это именно он подходит ближе, чтобы крепко, но ненавязчиво обнять девушку. И молчит, не задавая вопросов: иногда давить – плохая тактика.